Читать «Мусорщик»

Вот как складывался его рабочий день.

Он вставал затемно, в пять утра, и умывался тёплой водой, если кипятильник действовал, а то и холодной. Он тщательно брился, беседуя с женой, которая возилась на кухне, готовя яичницу, или блины, или что там у неё было задумано на завтрак. К шести он ехал на работу и с появлением солнца ставил свою машину на стоянку рядом с другими машинами. В это время утра небо было оранжевым, голубым или лиловым, порой багровым, порой жёлтым или прозрачным, как вода на каменистом дне. Иногда он видел своё дыхание белым облачком в утреннем воздухе, иногда не видел. Но солнце продолжало подниматься, и он стучал кулаком по зелёной кабинке мусоровоза. Тогда водитель, крикнув с улыбкой "хелло!", взбирался с другой стороны на сиденье, и они ехали по улицам большого города туда, где ждала работа. Иногда они останавливались выпить чашку чёрного кофе, потом, согревшись, ехали дальше. Наконец приступали к работе: он выскакивал перед каждым домом из кабинки, брал мусорные ящики, нёс к машине, поднимал крышку и вытряхивал мусор, постукивал ящиком о борт, так что апельсиновые корки, дынные корки и кофейная гуща шлёпались на дно кузова, постепенно его заполняя. Сыпались кости от жаркого, рыбьи головы, кусочки зелёного лука и высохший сельдерей. Ещё ничего, если отбросы были свежие, куда хуже, если они долго лежали. Он не знал точно, нравится ему работа или нет, но так или иначе, это была работа и он её выполнял добросовестно. Иногда его тянуло всласть поговорить о ней, иногда он совершенно выкидывал её из головы. Иногда работа была наслаждением - выедешь спозаранок, воздух прохладный и чистый, пока не пройдёт несколько часов и солнце начнёт припекать, а отбросы - вонять. И вообще, работа как работа: он был занят своим делом, ни о чём не беспокоился, безмятежно смотрел на мелькающие за дверцей машины дома и газоны, наблюдая повседневное течение жизни. Раз или два в месяц он с удивлением обнаруживал, что любит свою работу, что лучшей работы нет во всём мире.

Так продолжалось много лет. И вдруг всё переменилось. Переменилось в один день. Позже он не раз удивлялся как работа могла настолько измениться за каких-нибудь несколько часов.

* * *



Он вошёл в комнату, не видя жены и не слыша её голоса, хотя она стояла тут же. Он прошёл к креслу, а она ждала и смотрела, как он кладёт руку на спинку кресла и, не говоря ни слова, садиться. Он долго сидел молча.

- Что-нибудь стряслось? - Наконец её голос проник в его сознание. Она спрашивала в третий или четвёртый раз.

- Стряслось? - Он посмотрел на женщину, которая заговорила с ним. Ну конечно, это же его жена, он её знает, и это их квартира, с высокими потолками и выгоревшими обоями.- Верно, стряслось, сегодня на работе.

Она ждала.

- Когда я сидел в кабине моего мусоровоза. - Он провёл языком по шершавым губам и закрыл глаза, выключая зрение, пока не стало темно-темно - ни малейшего проблеска света, как если бы ты среди ночи встал с постели в пустой тёмной комнате. - Я, наверно, уйду с работы. Постарайся понять.

- Понять! - воскликнула она.

- Ничего не поделаешь. В жизни со мной не случалось ничего подобного. - Он открыл глаза и соединил вместе похолодевшие пальцы. - Это нечто поразительное.

- Да говори же, не сиди так!

Он вытащил из кармана кожаной куртки обрывок газеты.

- Сегодняшняя, - сказал он. - Лос-анделеская "Таймс". Сообщение штаба гражданской обороны. Они закупают радиоустановки для наших мусоровозов.

- Что ж тут плохого - будете слушать музыку.

- Не музыку. Ты не поняла. Не музыку.

Он раскрыл огрубевшую ладонь и медленно стал чертить на ней ногтем, чтобы жена увидела всё, что видел он.

- В этой статье мэр говорит, что в каждом мусоровозе поставят приёмники и передатчики. - Он косился на свою ладонь. - Когда на наш город упадут атомные бомбы, радио будет говорить с нами. И наши мусоровозы поедут собирать тела.

- Что ж, это практично. Когда:

- Мусоровозы, - повторил он, поедут собирать тела.

- Но ведь нельзя же оставить тела, чтобы они лежали? Конечно, надо их собрать и :

Её рот медленно закрылся. Глаза моргнули, один раз. Он следил за медленным движением её век. Потом, механически повернувшись, будто влекомая посторонней силой, она прошла к креслу, помедлила, вспоминая, как это делается, и села, словно деревянная. Она молчала.

Он рассеяно слушал, как тикают часы у него на руке.

Вдруг она засмеялась.

- Это - шутка!

Он покачал головой. Он чувствовал, как голова поворачивается слева направо и справа налево - медленно, очень медленно, как и всё, что происходило сейчас.

- Нет. Сегодня они поставили приёмник на моём мусоровозе. Они сказали: когда будет тревога, немедленно сбрасывай мусор где придётся. Получишь приказ по радио, поезжай куда скажут и вывози покойников.

На кухне зашипела, убегая, вода. Жена подождала пять секунд, потом оперлась одной рукой о ручку кресла, встала, добрела до двери и вышла. Шипение прекратилось. Она снова появилась на пороге и подошла к нему; он сидел неподвижно, глядя в одну точку.

- У них всё расписано. Они поставили взводы, назначили сержантов, капитанов, капралов, - сказал он. - Мы знаем даже, куда свозить тела.

- Ты об этом думал весь день, - произнесла она.

- Весь день, с самого утра. Я думал: может, мне больше не хочется быть мусорщиком? Бывало, мы с Томом затевали что-то вроде викторины. Иначе и нельзя: Что ни говори, помои, отбросы - это дрянь. Но коли уж довелось такую работу делать, можно и в ней найти что-то занимательное. Так и мы с Томом. Мусорные ящики рассказывали нам, как живут люди. Кости от жаркого - в богатых домах, салатные листья и картофельные очистки - в бедных. Смешно, конечно, но человек должен извлекать из своей работы хоть какое-то удовольствие, иначе какой в ней смысл? Потом, когда ты сидишь в грузовике, то вроде сам себе хозяин. Встаёшь рано, работаешь как никак на воздухе, видишь, как восходит солнце, как просыпается город, - в общем, неплохо, что говорить. Но с сегодняшнего дня моя работа мне вдруг разонравилась.

Жена быстро заговорила. Она упомянула и то и сё, и пятое, и десятое, но он не дал ей разойтись и мягко остановил поток слов.

- Знаю, знаю, дети, школа, автомашина - знаю. Счета, деньги, покупки в кредит. Но ты забыла ферму, которую нам оставил отец? Взять да переехать туда, подальше от городов. Я немного разбираюсь в сельском хозяйстве. Сделаем запасы, укроемся в логове и сможем, если что, пересидеть там хоть несколько месяцев.

Она ничего не сказала.

- Конечно, все наши друзья живут в городе, - продолжал он миролюбиво. - И кино, и концерты, и товарищи наших ребятишек:

Она глубоко вздохнула.

- А нельзя несколько дней подумать?

- Не знаю. Я боюсь. Боюсь, что если начну размышлять об этом, о моём мусоровозе и о новой работе, то свыкнусь. Но, видит небо, разве это правильно, чтобы человек, разумное создание, позволил себе свыкнуться с такой мыслью?!

Она медленно покачала головой, глядя на окна, на серые стены, тёмные фотографии. Она стиснула руки. Она открыла рот.

- Я подумаю вечером, - сказал он. - Лягу попозже. Утром я буду знать, что делать.

- Осторожней с детьми. Вряд ли им полезно всё это узнать.

- Я буду осторожен.

- А пока хватит об этом. Мне нужно приготовить обед. - Она быстро встала и поднесла руки к лицу, потом посмотрела на них и на залитые солнцем окна. - Дети сейчас придут.

- Я не очень хочу есть.

- Ты будешь есть, тебе нужны силы.

Она поспешила на кухню, оставив его одного в комнате. Занавески висели совершенно неподвижно, а над головой был лишь серый потолок и одинокая незажжёная лампочка - будто луна за облаком. Он молчал. Он растёр лицо обеими руками. Он встал, постоял в дверях столовой, вошёл и механически сел за стол. Его руки сами легли на пустую белую скатерть.

- Я думал весь день, - сказал он.

Она суетилась на кухне, гремя вилками и кастрюлями, чтобы прогнать настойчивую тишину.

- Интересно, - продолжал он, - как надо укладывать тела - вдоль или поперёк, головами направо или налево? Мужчин и женщин вместе или отдельно? Детей в другую машину или со взрослыми? Собак тоже в особую машину или их оставлять? Интересно, сколько тел войдёт в один кузов? Если класть друг на друга, ведь волей-неволей придётся. Никак не могу рассчитать. Не получается. Сколько ни пробую, не выходит, невозможно сообразить, сколько тел войдёт в один кузов:

Он всё ещё сидел в пустой комнате, когда с шумом распахнулась наружная дверь. Его сын и дочь ворвались, смеясь, увидели отца и остановились.

В кухонной двери стремительно появилась мать и, стоя на пороге, посмотрела на свою семью. Они видели её лицо и слышали голос:

- Садитесь, дети, садитесь! - Она протянула к ним руку. - Вы пришли как раз вовремя.