Читать «Как папа делал табуретку»

Когда папа был маленьким и учился в школе, он сам сделал табуретку. И он запомнил эту табуретку на всю жизнь. Это была удивительная табуретка, наверное, другой такой не было на всём белом свете.

Так думал и Захар Петрович, преподаватель по труду.

При папиной школе была столярная мастерская.

И Захар Петрович учил ребят в этой мастерской.

Он учил их пилить, колоть, строгать, клеить, ломать и начинать всё снова. Пока не получится. Это был небольшой старичок с очками в железной оправе.

У него была любимая поговорка: «Дело мастера боится». Иногда он к этому добавлял: «А бездельник боится дела».

Захар Петрович начал свой первый урок так:

— Это что?

— Молоток! — закричали все.

— Правильно. А это?

— Гвоздь!

— Верно. А это как называется?

— Доска!

— Очень хорошо. Требуется забить этот гвоздь этим молотком в эту доску с одного удара. Есть желающие?

— Есть! Есть! Есть!

Желающих было много. Но самые сильные ребята не смогли этого сделать. А Захар Петрович взял гвоздь, поставил на доску и ударил. Ударил не очень сильно. Все ахнули: гвоздь вошёл в доску по самую шляпку.

— Главное тут — глазомер и точный удар, — сказал Захар Петрович. — Думаете, я всегда по гвоздю бил? Ничуть не бывало. Стукнешь по пальцу, да ещё тебе хозяин по затылку стукнет. Ты, мол, промазал, а я нет… Вот как нас учили.

Всем стало жалко маленького Захара Петровича.

Но тут он засмеялся и сказал:

— Не бойтесь, я никого бить не буду. Вы сами тут будете хозяева. Всё тут ваше. Для начала поучимся делать табуретки.

Табуретка! Что может быть проще? А попробуйте сами её сделать. Да ещё точно по размеру. Ох, сколько тут надо пилить, строгать, клеить, ломать, начинать всё с самого начала! Ох, сколько работы, сколько сил, сколько умения и терпения для этого надо…

Первую табуретку сделал Миша Горбунов.

— Прошу садиться! — гордо сказал он.

— А ты сам сядь! — предложил ему Захар Петрович.

Миша Горбунов сделал очень важное лицо и осторожно сел на свою табуретку. Она заскрипела и развалилась. Миша сел на пол под общий смех.

— Скоро, да не споро! — сказал Захар Петрович. — Начинай всё сначала. Да не спеши, а то опять народ насмешишь.

Никто не сумел сделать табуретку сразу. Всем пришлось переделывать.

— Ничего, ребята, — утешал Захар Петрович, — не сразу Москва строилась. Вы думали что? Пилить-строгать всякий может? Это верно. Только сперва попотеть надо…

Ребята старались изо всех сил. Ведь это было как на уроке: кто первый решит задачку. И даже интересно. Ведь на задачку не сядешь. Решил — и всё. А тут каждый может сесть на свою табуретку. Да ещё пригласить всех желающих.

Первую, настоящую табуретку смастерила Варя Глазунова. Девочка! Правда, у неё отец был столяром. Он её приучил к рубанку и пиле. И Захар Петрович очень хвалил Варю.

— Стоящая работа! Всем мальчишкам нос утёрла!

Мальчишкам было обидно. Они стали дразнить Варю.

Они ей говорили: «Варварка-столярка!»

А она не обижалась, она только спрашивала:

— А где же ваши табуретки?

И мальчишкам сказать было нечего.

Вторую табуретку сделал всё-таки Миша Горбунов. И мальчишки немного успокоились. Потом как-то сразу все стали сдавать свои табуретки.

Захар Петрович говорил:

— Вроде Володи — похоже на табурет.

Наконец и маленький папа сделал свою табуретку. К тому времени он был весь в царапинах и занозах, а нос и щёки были запачканы столярным клеем. Но ему было не до этого. Его первая табуретка была готова! Даже в день его рождения маленькому папе не было так хорошо и весело, как в день рождения этой табуретки. Наверно, Захар Петрович очень хорошо понимал это.

— А ну, сядь, — сказал он заветные слова.

Маленький папа очень осторожно сел на табуретку. Она даже не скрипнула.

Но тут Захар Петрович прищурился.

— Ножки сосчитай, — тихо сказал он.

Маленький папа очень удивился. Он посмотрел на свои ноги. Их было по-прежнему две. Но тут все мальчики и девочки покатились со смеху, многие даже сели на пол.

Тогда засмеялся и Захар Петрович.

До сих пор маленький папа не может понять, как он умудрился сделать табуретку на пяти ножках. Но она стояла перед ним. И она стоит перед ним до сих пор. И он до сих пор видит эти пять ножек. Пять, а не четыре. И он до сих пор слышит голос Захара Петровича: «Что три ноги, что пять — начинай опять!»