Читать «Званый гость»

Увидела Сорока Зайца — ахнула:

— Не у Лисы ли в зубах побывал, косой? Мокрый, драный, запуганный!

— Если бы у Лисы! — захныкал Заяц. — А то в гостях гостевал, да не простым гостем был, а званым…

Сорока так и зашлась:

— Скорей расскажи, голубчик! Страх склоки люблю! Позвали, значит, тебя, беднягу, в гости, а сами…

— Позвали меня на день рождения, — заговорил Заяц. — Сейчас в лесу, сама знаешь, что ни день — то день рождения. Я сосед смирный, меня все приглашают. Вот на днях соседка Зайчиха и позвала. Прискакал я к ней. Нарочно не ел, на угощение надеялся.

А она мне вместо угощения зайчат своих в нос суёт: хвастается. Эка невидаль — зайчата! Я их сейчас в лесу на каждом прыжке встречаю. Насмотрелся досыта. Но я смирный, говорю вежливо: «Ишь какие колобки лопоухие!» Что тут началось! «Ты, — кричит, — что, окосел? Стройненьких да грациозненьких зайчаток моих колобками обзываешь? Вот и приглашай таких чурбанов в гости — слова умного не услышишь!»

Только от Зайчихи я убрался — Барсучиха зовёт. Прибегаю — лежат все у норы вверх животами, греются. Что твои поросята: тюфяки тюфяками. Барсучиха спрашивает: «Ну как детишки мои, нравятся ли?» Открыл я рот, чтобы правду сказать, да вспомнил Зайчиху и пробубнил: «Стройненькие, — говорю, — какие они у тебя да грациозненькие!» — «Какие, какие? — ощетинилась Барсучиха. — Сам ты, кощей, стройненький да грациозненький! И отец твой и мать стройненькие, и бабка с дедом твои грациозненькие! Весь ваш костлявый заячий род! Его в гости зовут, а он насмехается! Не слушайте его, мои красавчики, мои тюфячки подслеповатенькие!»

Еле ноги от Барсучихи унёс. Слышу, Белка с ёлки кричит: «А моих душечек ненаглядных ты уже видел?» — «Потом как-нибудь! — отвечаю. — У меня, Белка, что-то в глазах двоится…» А Белка не отстаёт: «Может, ты, Заяц, и смотреть-то на них не хочешь? Так и скажи!» — «Что ты, — успокаиваю, — Белка! И рад бы я, да снизу-то мне их в гнезде-гайне не видно! А на ёлку к ним не залезть». — «Так ты что, Фома неверный, слову моему не веришь? — распушила хвост Белка. — А ну, отвечай: какие мои бельчата?» — «Всякие, — отвечаю, — такие и этакие!» Белка пуще прежнего сердится: «Ты, косой, не юли! Ты всё по правде выкладывай, а то как начну уши драть!» — «Умные они у тебя и разумные!» — «Сама знаю». — «Самые в лесу красивые-раскрасивые!» — «Всем известно». — «Послушные-распослушные!» — «Ну, ну?!» — не унимается Белка. «Самые-всякие, такие-разэтакие…» — «Такие-разэтакие?.. Ну, держись, косой!»

Да как кинется! Взмокреешь тут. Дух, Сорока, до сих пор не переведу. От голода чуть живой. И оскорблён, и побит.

— Бедный, бедный Заяц! — пожалела Сорока. — На каких уродиков тебе пришлось смотреть: зайчата, барсучата, бельчата — тьфу! Тебе бы сразу ко мне в гости прийти — вот бы на сорочаток-душечек моих налюбоваться! Может, завернёшь по пути? Тут рядом совсем.

Вздрогнул Заяц от слов таких да как даст стрекача!

Звали его потом в гости лоси, косули, выдры, лисицы, но Заяц к ним ни ногой!